Омар Хайям
(1048-1131)

Полное имя философа: Гияс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим. Родился великий математик и поэт в семье зажиточного ремесленника на востоке Ирана, в городе Нишапур. Его отца звали Ибрахим, но всему миру Омар ибн Ибрахим стал известен под прозвищем Хайям, что по-арабски означает "человек, шьющий платки". В разговоре он был желчен до грубости, несдержан. Что интересно, стихи свои писал по-персидски, а ученые трактаты - на арабском языке. На весь мир Хайям прославился короткими четверостишиями - рубаи: мудрецу приписывают авторство 300-400 рубаи. Однако на своей родине Омар Хайям не был признан великим поэтом, хотя с давних пор считался в Иране прославленным представителем персидской культуры - но только в научной области. Европейцам Омар Хайям стал известен лишь в 1859 году, когда впервые были опубликованы переводы Эдварда Фицджеральда (1809-1883): 75 четверостиший. Фицджеральд обратил внимание на стихи Хайяма летом 1856 года благодаря своему другу, профессору Коуэллу. В библиотеке Кембриджского университета хранится 293 рубаи. Рукописное наследие Омара Хайяма очень обширно по многим отраслям знаний: от философии до алгебры и астрономии. ...Однажды - Хайяму было за восемьдесят, - читая книгу Ибн-Сины по философии, он вдруг почувствовал приближение смерти. Оставив чтение на трудном метафизическом разделе "Единое и множественное", он заложил меж двух листов рукописи золотую зубочистку, бывшую в его руках, закрыл фолиант, встал, сделал завещание и более уже не принимал ни еды, ни питья. После вечерней молитвы он совершил земной поклон и на коленях произнес: "Боже! По мере своих сил я старался познать Тебя. Прости меня! Насколько я Тебя познал, настолько я к Тебе приблизился". И скончался один из великих энциклопедистов - в самом подлинном смысле этого слова. Похоронили Омара Хайяма в саду персиковых и грушевых деревьев под Нишапуром, по дороге, ведущей в Мерв. Могила его цела и в настоящее время.

***

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

В мир завтрашний нельзя сегодня заглянуть, 
Одна лишь мысль о нем стесняет мукой грудь.
Кто знает, много ль дней тебе прожить осталось?
Не трать их попусту, благоразумен будь.

В мире временном, сущность которого - тлен,
Не сдавайся вещам несущественным в плен.
Сущим в мире считай только дух вездесущий,
Чуждый всяких вещественных перемен.

О, доколе ты по свету будешь кружить,
Жить - не жить, ненасытнному телу служить?
Где, когда и кому, милый мой, удавалось
До потери желаний себя ублажить

Нет ни рая, ни ада, о  сердце моё!
Нет из мрака возврата, о сердце моё!
И не надо надеяться, о моё сердце!
И бояться не надо, о сердце моё!

До того, как замрешь на последней меже,
В этой жизни подумать успей о душе,
Ибо там оказавшись с пустыми руками,
Ничего наверстать не сумеешь уже.

Так как вечных законов твой ум не постиг -
Волноваться смешно из-за мелких интриг.
Так как бог в небесах неизменно велик -
Будь спокоен и весел, цени этот миг.

Ты скажешь, эта жизнь - одно мгновенье.
Ее цени, в ней черпай вдохновенье.
Как проведешь ее, так и пройдет,
Не забывай: она  - твоё творенье.

Пей с достойым, который тебя не глупей,
Или пей с луноликой любимой своей.
Никому не рассказывай сколько ты выпил,
Пей с умом. Пей с разбором. Умеренно пей.

Вино запрещено, но есть четыре "но":
Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино.
При соблюдении сих четырех условий
Всем здравомыслящим вино разрешено.

О Вино! Ты прочнее веревки любой,
Разум пьющег крпеко опутан тобой.
Ты с душой обращаешся словно с рабой,
Стать ее заставляешь самою собой.

Нищий мнит себя шахом, напившись вина,
Львом лисиица становится, если пьяна.
Захмелевшая старость, беспечна, как юность,
Опьяневшая юность, как старость, умна.

Хочешь - пей, но рассудка спьяна не теряй,
Чувства меры спьяна, старина, не теряй.
Берегись оскорбить благородного спьяну.
Дружбу мудрых за чашей вина не теряй.

Чтоб безмерную радость дарило вино,
Чашу вечно в руках мне держать суждено!
Не смотри лишь на то, чем рука обладает,
И взгляни же, как мною владеет оно!

Пью не ради запретной любви к питию,
И не ради веселья душевного пью,
Пью вино потому, что хочу позабыться,
Мир забыть и несчастную долю свою.

Никому не могу мою тайну открыть,
И ни с кем не могу я о ней говорить.
Я в таком состоянье, что суть моей тайны
Никогда, никому не могу объяснить.

* * *

Недостойно - стремиться к тарелке любой,

Словно жадная муха, рискуя собой.

Лучше пусть у Хайяма ни крошки не будет,

Чем подлец его будет кормить на убой!

 

Все, что видим мы, - видимость только одна.

Далеко от поверхности мира до дна.

Полагай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей - не видна.

 

Вижу: птица сидит на стене городской,

Держит череп в когтях, повторяет с тоской:

"Шах великий! Где войск твоих трубные клики?

Где твоих барабанов торжественный бой?"

 

Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?

В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим.

Как много чистых душ под колесом лазурным

Сгорает в пепел, в прах, - а где, скажите, дым?

 

Скажи, ты знаешь ли, как жалок человек,

Как жизни горестной его мгновенен бег?

Из глины бедствия он вылеплен, и только

успеет в мир вступить, - пора уйти навек.